«По какой причине моя судьба всегда была закрыта? Разве у меня не было такого же права на жизнь, как и у всех остальных?»
Кнут Гамсун / Голод
Он умрет несчастной смертью. В 1967 году, вдали от родины, называемый многими «сумасшедшим», застегивающий расстегнутые кардиганы булавками и неоднократно помещаемый в лечебные учреждения, этот человек умрет 20 июля 1967 года на ферме в Рейлане и будет похоронен на парижском кладбище сирот. Но никто еще не знал, чем закончится эта история; шел 1903 год, и Мехмет Экрем-бей, второй директор «Дююн-у-Умумийе», и Эмине Невбер Ханым ждали ребенка. «Муалла!» — говорили они, когда приближались роды, — «Я бы хотел, чтобы ребенок родился девочкой, и да, Муалла!». Но с первым вздохом произошел казус: это был мальчик. В 2000-х годах Муалла начал ходить маленькими шажками в особняке в Моде, что только привлекало внимание мастеров. Хотя он был мальчиком, с длинными вьющимися волосами и в платьях с юбками, сшитых матерью, которая воспитывала его как девочку, он блуждал среди правил жизни, которых никогда не знал. Либо мир, либо сам человек никогда не могли дать того, чего ожидали от жизни. И Муалла была словно портрет этого правила.
Когда он немного подрос, ему, как и любому ребенку, понадобился герой. К счастью, нашелся человек, который умело владел и руками, и ногами, — его дядя Хикмет-бей. Топуз Хикмет, игравший в те годы на позиции левого защитника в команде «Фенербахче», описал рисунок, сделанный им в 1910 году, следующим образом;
«… Сначала я соединил красный и белый цвета нашего флага, затем на красном нарисовал форму сердца, раскрасил его желтой лакировкой и нарисовал на нем дубовую ветвь, которая выражает стойкость, силу и твердость. На белой части я написал название нашего клуба и дату его основания. Когда я рисовал наш значок, я пытался придать ему следующий смысл: служить этому клубу с преданностью от сердца…»
Муалла, подражая своему дяде Хикмету из «Фенербахче», забивавшему голы и эмблемы, вошедшие в историю, стала отдавать свое сердце одной-единственной любви — футболу. Она прогуливала школу, не обращала ни на кого внимания, бегала за мячом по пляжу Мода и мечтала стать футболистом, как ее дядя. Он защищал свою природу от внешнего мира каждым действием, как говорил его дядя, «с преданностью от сердца»; он родился мальчиком, когда ожидалась девочка, он был обычным студентом, принадлежащим к высокому социальному классу, и вместо того, чтобы уделять внимание учебе, он продолжал мечтать об овальном мяче с земляным коричневым и зеленым цветом травы. Но в дело вмешалась жизнь. Когда мы пытаемся быть самими собой, право говорить переходит к жизни, а когда она открывает рот, то говорит очень грубо. В такой момент Муалла, которая хотела стать футболисткой, сломала ногу. Ей было 12 лет, и когда ее сломанная нога вышла из гипсовой повязки, Муалла стала ребенком с разбитыми мечтами, она была хромой. Жизнь на этом не закончилась: когда ей было 15 лет, в школе она столкнулась с микробом гриппа — испанки, от которой за 1,5 года погибло около 100 миллионов человек. Эта болезнь передалась от Муаллы к ее матери, в результате чего госпожа Эмине Невбер осталась без жизни, а Муалла — без матери. Сначала Муаллу выгнали из игры за несправедливую красную карточку, а затем свет стадиона полностью закрыл глаза ее матери. Он до конца жизни винил себя в этой смерти. Вскоре после смерти матери отношения Муаллы с отцом ухудшились, и она потеряла его в своем внутреннем мире, а тут еще и брат погиб в авиакатастрофе. Жизнь отрывала Муаллу от всех по очереди с самого его рождения: он был ребенком без матери, его отца забрала «другая женщина», у него были мечты и герой, но теперь Муалла был хромым мужчиной, он испытает первую большую любовь к женщине, но его любовь не будет возвращена Хале Асафом. Чтобы оставить за собой последнее слово, Муалла снова последовал за своим героем. Для нее оставалась только одна тропа — живопись. Его дядя вошел в историю с эмблемой «Фенербахче», которую он нарисовал, Фикрет Муалла вошел в историю со звонкими красками темной жизни, которую он рисовал с «искренним пристрастием». В Париже, где он прожил много лет, он продавал свои картины иногда по цене бутылки дешевого вина, а иногда по цене двух глотков еды, которую он съедал. Живя в нищете, он, как никто другой, цеплялся своим гением за две гавани: пьянство и живопись. Он попрошайничал вместе с Абидином Дино в Стамбуле в 1934 году, протестуя против нужды художника в деньгах, он продал картину, подаренную его другом Пикассо, чтобы купить вино, но он никогда не рисовал картины на заказ за деньги. Его жизнь была симфонией неудач от начала и до конца, но именно неудачи принесли ему самую большую радость…
На конверте, который больше всего радовал Фикрета Муаллу, очень любившего получать письма и даже часто писавшего их самому себе, было написано «Спортивный клуб «Фенербахче»». Год был 1959-й, и это был ответ с благодарностью. Муалла написал письмо «Фенербахче», своей детской любви; он подробно рассказал о тактическом анализе «Ниццы», о том, как должна играть команда, и о мерах предосторожности, которые следует предпринять, когда «Фенербахче» приедет во Францию в том году, чтобы сыграть с «Ниццей». На бумаге, которую она получила в ответ, было написано с ухмылкой: «Большое спасибо за проявленный интерес, госпожа Муалла».
Фикрет Муалла забил самый бедный, самый безумный, самый непризнанный, но самый блестящий и исторический гол «Фенербахче» и турецкого футбола. Муалла, чьи картины сегодня бесценны, говорил: «Я зарабатываю на жизнь пентурой, а скорее убиваю себя. Того, что у меня в руках, достаточно, чтобы ни умереть, ни жить», когда он отдавал картины за несколько франков и в одиночестве уходил в историю искусства. Теперь он имел право говорить, и с сожалением он давал пощечину и себе, и нам, еще один гол, который будет зарегистрирован на табло после финального свистка. Гол, подводящий итог одинокой и голодной судьбе жизней, целиком посвященных искусству; гол, показывающий, что хромая походка — это земля;
«… Мне кажется, я слишком много рисовала».